Великая Отечественная война в судьбе сотрудников Педагогического института (кликать на банер)

29.04.2020 10:09

 

      

    УЧЕБА И БЫТ В ПЕНЗЕНСКОМ ПЕДАГОГИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (можно ознакомиться здесь: ppi.pnzgu.ru/page/44220)

 

  АБРАМОВ СЕРГЕЙ ФЕДОРОВИЧ (1923 - 1996), доцент, проректор по учебной работе

 ПОЛВЕКА В ПЕДАГОГИЧЕСКОМ ИНСТИТУТЕ

  Авт. Н.С. Кузнецова

Он родился 10 ноября 1923 г. в семье крестьянина-се­редняка в с. Марковка Иссинского района Пензенской обл. В год начала войны закончил среднюю школу в р.п. Лу­нино и с первых месяцев войны участвовал в строитель­стве оборонительных сооружений. В 18 лет был назначен политруком строительного батальона Пензенской области. Был призван в Красную Армию и направлен на Крымский фронт. В марте 1942 г. получил тяжелое ранение, в резуль­тате которого ему ампутировали правую руку. В этом же году на фронте погиб отец. Мать Сергея умерла в 1944 г., оставив на его попечение детей-сирот – трех сестер.

Он не сдался перед жизненными обстоятельствами. Проявив мужество, бойцовские качества и волю, научил­ся писать и делать необходимую домашнюю работу левой рукой. Поступил в педагогический институт на историчес­кий факультет и закончил его с отличием (1942-1946 гг.). За время учебы в институте был Сталинским стипендиатом. В 1945 г. принят в ряды ВКП(б).

После окончания вуза Сергей Фёдорович был оставлен на работу в ПГПИ ассистентом, а затем стал старшим пре­подавателем на кафедре истории СССР. В характеристике С.Ф. Абрамова отмечалось: «Тов. Абрамов – участник Ве­ликой Отечественной войны, образцово дисциплинирован, непрерывно работает над собой».

И, действительно, вся дальнейшая биография препо­давателя отражает его непрерывную работу над собой. В институте Сергей Федорович избирался членом партбюро истфака, секретарем партийной организации вуза, дважды – депутатом Ленинского районного Совета депутатов тру­дящихся г. Пензы, работал внештатным лектором Обкома КПСС и общества «Знание».

В 1951 г. С.Ф. Абрамов перешел на кафедру истории КПСС (тогда – марксизма-ленинизма) и работал в этом коллективе до конца своих дней. В 1967-1968 гг. Сергей Федорович был направлен в годичную аспирантуру в Московский областной педагогический институт им. Н.К. Крупской, которую успешно закончил, и в 1969 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему «Деятельность Коммунистической партии Советского Союза по развитию хи­мического машиностроения в годы семилетки (1959-1965 гг.)». В 1969 г. он избирается доцентом кафедры, а в 1970 г. назначается на должность проректора по учебной работе. В этом качестве служил институту до июля 1979 г. С 1979 г. по 1988 г. Сергей Фёдорович являлся зав. кафедрой, за­тем работал преподавателем, доцентом кафедры, которая, после переименования, стала называться кафедрой Отечественной истории. Умер 6 мая 1996 г., не дожив 3 дня до своего любимого праздника – Дня Победы над фашизмом.

За свой честный труд, человечность, доброту и скром­ность, заботу о молодых преподавателях Сергей Фёдоро­вич заслужил самую светлую память о себе. Он награж­ден орденами Отечественной войны II степени, Боевого Красного Знамени; медалями; государственными знаками «Отличник народного образования РСФСР», «Отличник народного просвещения СССР», «Почетный работник вы­сшей школы»; большим количеством Почетных грамот и благодарностей от партийных и советских организаций.


АВДЕЕВ ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ (1925-2007), доцент, декан факультета иностранных языков

ВОСПОМИНАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКА

 Я родился 30 марта 1925 г. в деревне Чеботаевка Колышлейского района Саратовской области. В 1926 г. роди­тели переехали в поселок Орловка, что в двух километрах от Чеботаевки. Рано лишился родителей: отец умер в 1932 г., мать – в 1938 г. 1932-1942 гг. – учеба в Потловской сред­ней школе, по окончании которой поступил в Пензенский пединститут на физико-математический факультет. 2 апре­ля 1943 г. был призван в РККА, в течение 6 месяцев прохо­дил военную подготовку в полковой школе 11-й запасной бригады и по окончании был направлен под Ленинград, где готовились события по окончательному освобождению Ленинграда и Ленинградской области. Переброска войск была длительной и тяжелой. Несколько раз наш эшелон подвергался бомбежкам вражеской авиации. По мере при­ближения к Ленинграду бомбежки стали особенно часты­ми. Во время одной из бомбежек я был легко ранен и полу­чил ожог 2-й степени левой ноги. По прибытии в Ленинград доставлен в госпиталь, где находился на лечении до конца января 1944 года. В начале февраля получил свое первое боевое крещение – участвовал в составе 166 сп (97 сд 42 армии) в форсировании р. Нарвы и захвате плацдарма на ее левом берегу (15 км южнее станции Итцехое (Эстония). В течение 10 дней наши войска находились под непрерыв­ным обстрелом немецкой артиллерии и повторяющимися налетами авиации. Для развития успеха наступления и удержания плацдарма каждые три дня наше командование вынуждено было вводить в бой свежие силы. Лишь к сере­дине февраля бои стал утихать. Потери в живой силе были большими с обеих сторон.

После боя 166 сп остался на плацдарме для укрепления первой линии обороны. Местность была тяжелой: болота, занесенные снегом, бесконечные рвы, заполненные водой.

Вскоре меня перевели в разведвзвод. Бойцы взвода за­нимались разведкой обороны противника, сбором сведений о его численности, выяснением задач на ближайшее время, а для этого вели непрерывное наблюдение за противником. Основным и самым надежным способом получения сведе­ний о противнике было взятие «языка», для чего развед­чики просачивались ночью через первую линию обороны в его тыл на 10-12 км и брали «языка» (живого немца), от него добывались необходимых сведений. Вот здесь мне и пригодилось знание немецкого языка, которое я получил в школе.

В июле 1944 года был направлен в Москву на курсы переводчиков. В марте 1945 после окончания курсов мне было присвоено звание офицера и переводчика 2 разряда. В это время боевые действия шли уже на территории Гер­мании и ее военных союзников. Наши войска готовились к последнему и решающему сражению – к штурму Берлина.

Наша группа из 3-х переводчиков в конце марта при­была на 1-й Белорусский фронт. Я был направлен в ЗУА, далее в 33 сд. Один из моих товарищей – в 8 гв. полк, а другой – в 5 танковую армию.

Началась большая и непрерывная работа по допросу военнопленных, которая проходила в следственной части ЗУА. Работа была изнурительной, но интересной. Спали всего 2-3 часа в сутки, а в конце апреля, 1 и 2 мая не спа­ли совсем. Допрос пленных строился по определенным вопросам, да и допрашивали только старших офицеров и генералов (главарей Вермахта), а также приближенных Гитлера.

Для меня самым запоминающимся фактом был пере­вод подписанного Вейдлингом документа о капитуляции Берлина и допрос пленных немцев-полковников, стоявших во главе секторов обороны города Берлина. Они подробно рассказывали об организации обороны большого города и тактике ведения боя в нем. Они же подтвердили весть о самоубийстве Гитлера и его жены Евы Браун, указав на их нахождение в воронке от снаряда за бункером, где действи­тельно были найдены.

2 мая я сопровождал двух пленных полковников, пос­ланных для переговоров с немцами, которые продолжали сопротивление в укрепленных пятиэтажных зданиях, не­смотря на документ о капитуляции, подписанный Вейд­лингом. 3 мая в составе разведотдела 33 сд осматривал цент­ральную часть Берлина, лежащую в руинах, и фотографи­ровался у стен Рейхстага, на фасаде которого красовались уже надписи советских воинов.

9 мая 1945 г. был включен переводчиком в рекогнос­цировочную группу, которая выехала в г. Гарделеген (Н. Саксония) для проведения переговоров с представителями командования 5-й английской бригады по определению демаркационной линии (границы) между восточной (со­ветской) и западной (английской) зонами оккупации. Ра­бота группы продолжалась около 2-3 месяцев. Именно в это время и появился мой интерес к английскому языку. К концу работы в этой группе я довольно легко мог понимать английскую речь и выражать мысли на простом английс­ком языке.

В конце августа группа в составе 15 человек (офицеры ЗУА) была направлена для работы в английской и амери­канской зонах по репатриации советских граждан, угнан­ных в первые годы войны из западных областей СССР, а также военнопленных, взятых в плен и размещенных в различных лагерях на территории Германии. Задачей груп­пы было выявление этих лагерей, перемещенных лиц и выявление желающих вернуться на Родину. Сотни людей удалось вернуть домой.

Одновременно переводчикам группы приходилось участвовать на Нюрнбергском процессе, переводить пока­зания свидетелей из офицеров немецкой армии, подтверж­дающих как личности подсудимых, так и преступления, совершенные ими против человечества.

В течение 1947-49 годов работал в фильтрационных пунктах на демаркационной линии и переводчиком в не­мецких вновь формируемых войсках, которым в это время передавались функции по охране границ между зонами.

 

  БУБНОВА ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА, ст. преподаватель кафедры ТОФВ

 ТРУДНЫЕ ГОДЫ ОККУПАЦИИ

            На начало войны мне было 6 лет и 5 месяцев. Но де­тская память очень острая и все помнит. Моя семья: папа Романчук Василий Иванович, мама Елена Тарасовна, брат Георгий и я, Тамара – проживали в г. Кировограде на Украине. С первых дней войны папа ушел на фронт. Летом 1942 г. немцы начали бомбить города Кремен­чуг, Таганрог и оккупировали их. Наш город постигла та же учесть. Я помню, как немцы въезжали на мотоциклах, в касках как победители. За ними шла тяжелая техника и грузовые машины с пехотой. Они выбирали себе дома для разме­щения штабов и солдат. Одним из таких домов стал наш, одноэтажный, кирпичный, с большим приусадебным учас­тком. На этом участке жильцы разбивали клумбы, выноси­ли сюда комнатные цветы. В наш двор по клумбам и цветам заезжали грузовые машины. Мама, как могла, их останавливала, но тщетно. Тогда она позвала бабушку, которая знала разговорный не­мецкий язык, так как служила в немецкой колонии Нико­лаевской области. Но подействовать на захватчиков было невозможно.

         Немцы выселили из нашего дома всех жителей, размес­тили там штаб, кухню, обслуживаемую нашими пленными. При этом штабе жили два немецких офицера: Ганс – ти­пичный фриц, лысый в очках, жестокий; второй – Карл, красивый, кудрявый, добрый. Он иногда показывал нам фотографии своей жены и детей.

Вспоминается такой эпизод: 7 января (год не помню) ночь была ясная, морозная. Наш самолет начал бомбить аэродром. Мы все вышли на улицу, в том числе и немцы. Наблюдали за самолетом. Карл сказал примерно такие сло­ва: «Вот сейчас подобьют самолет (так как его обстрелива­ли), погибнет молодой пилот».

До прихода немцев в нашем доме жило трое мужчин: один – Лебедев – пошел служить в полицию, работал на немцев; другой – Тимофей Срибный – тоже был полицаем, но работал на нас; третий – Жорж Кулик – был радиолюбителем. Полицай Лебедев ходил с немцами и указывал им, где живут евреи. Их тут же отправляли в тюрьму. Кто не под­чинялся, расстреливали на месте.

Сосед-радиолюбитель слушал по приемнику Моск­ву. Однажды он высказался в присутствии Лебедева, что немцам скоро капут. На следующий день пришли немцы, выволокли его во двор, избили и увезли в тюрьму. Больше его никто не видел. В тюрьме был колодец, куда бросали полуживых людей и засыпали хлорной известью. Полицай Срибный помогал подпольщикам, спасал мо­лодежь от депортации в Германию.

Мой дядя, мамин брат Д.Т. Зайченко, окончил в Киеве академию (какую не помню), попал в плен, бежал и пришел к нам домой. Он связался с подпольщиками. А когда с тало ясно, что за ним охотятся немцы, Срибный предупредил его. Дядя отдал маме на сохранение партийный билет, ко­торый она закопала в огороде. Подпольщики помогли Зайченко уйти к нашим. После его отъезда на утро появились немцы и полицай Лебедев. Они начали искать Зайченко: обыскали квартиру, изъяли картины, книги и другие вещи.

Немцы беспощадно казнили и русских, и украинцев, и евреев. Однажды мы с мамой пошли на базар. Полицаи и немцы согнали народ на площадь, где производили казнь партизан, на груди которых были прикреплены дощечки с надписью «партизан».

Немцы очень боялись моряков. Я видела, как они вели одного пленного моряка, вокруг которого была целая «ко­робка» солдат с автоматами. А когда потом, после изгна­ния захватчиков вели немецких пленных, их сопровожда­ли только четыре наших солдата.

Немцы очень боялись заразных болезней, особенно тифа. Перед отправкой в Германию молодым юношам и девушкам сбривали волосы на голове, а лицо и тело хлыс­тали крапивой. При этом все тело покрывалось красными пятнами и горело. Когда немцы, входя в дом «тифняка», видели больного, то тут же выбегали из дома.

Немцы лояльно относились к детям. При них начали функционировать школы. Я ходила в первый класс. На Но­вый год нам даже дали подарки – кулек кукурузной муки и какие-то конфеты.

Во время оккупации в городе работал театр. На одном из спектаклей, когда в зале были высокопоставленные немецкие офицеры, с потолка упала огромная люстра. Немцы произве­ли аресты, казни, но зачинщиков этой акции не нашли.

Время, когда освобождали город, забыть нельзя. Была страшная бомбежка. Мы собрали необходимые вещи и бе­жали на восток из города. Прятались на окраине в глубо­ких погребах, а затем в освобожденном селе в школе. Ког­да наступило утро, и народ вышел на улицу, то у колодца увидели гордо шагающего «немца». Мужчины бросились на него и чуть не сбросили в колодец. Оказалось, что это русский: он раздел убитого немца и надел его форму.

Если во время оккупации немцы вели себя как завоева­тели, то при отступлении они напоминали побитых собак.

Город освободили 8 января 1944 года. 9 мая 1945 г. объявили Днем Победы. На площади им. С.М. Кирова состоялся митинг. И дети, и взрослые побе­жали туда. Среди наших солдат, вернувшихся с фронта, я искала папу. Но его отправили на Японскую войну.

Мой папа, Романчук Василий Иванович, участвовал в трех войнах: Финской, Великой Отечественной войне и Японской. Он награжден двумя орденами Красной Звезды, меда­лями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», «За взятие Кенигс­берга», «За победу над Японией», юбилейными медалями по случаю победы в Великой Отечественной войне. Папа был дважды ранен. Умер он в 1977 году.

После освобождение города я продолжила обучение в школе и окончила ее в 1952 г., в этом же году поступила в Одесский государственный медицинский институт им. Пирогова, закончила его в 1958 г. В январе 1958 г. вышла замуж за Бубнова Андрея Владимировича, проживавшего в Пензе. Так я оказалась в этом городе. 7 лет работала в областном врачебно-физкультурном диспансере и 43 года в ПГПУ им. В.Г. Белинского.

 
ВИШНЕВСКИЙ КИРИЛЛ ДМИТРИЕВИЧ, доктор филологических наук, Почетный профессор

 ХОДИЛИ МЫ ПОХОДАМИ...

 Любые воспоминания, мемуары – вещь далеко не однозначная; тем более о войне. На подлинные впечатления наслаивается многое позднейшее: тут и книги – романы и чужие мемуары, и кинофильмы – документальные и художественные, и просто дружеские беседы за рюмкой водки... А читатель и слушатель ждет от ветерана героических эпизодов. Они-то, эти эпизоды, у одних были, а других – Бог миловал. Но для тех, кто хочет услышать, это все равно: подай ему героизм!

Между тем, хотя это и покажется «принижением» ветеранов, человек на войне видит и знает очень мало. Вот как пишет Виктор Некрасов в романе «В окопах Сталинграда» (а это одна из лучших – правдивых – книг на войне): «На войне ничего не знаешь, кроме того, что у тебя под самым носом творится. Не стреляет в тебя немец – и тебе кажется, что во всем мире тишь и гладь; начнет бомбить – и ты уже уверен, что весь фронт от Балтийского до Черного задвигался»....

А еще здорово сказано у поэта Эдуарда Багрицкого – это говорит герой его поэмы о гражданской войне «Дума про Опанаса»:

Что я знал? Коня, подпругу,

Саблю да поводья...

Если ты, конечно, не генерал. Да и генерал не всегда все знает.

К тому же и на войне есть быт. Повседневность. Она никому не интересна. Ну, кому это хочется знать, что вот сегодня я получил письмо из дома... Или достал у товарища лезвие и побрился, а то зарос, а старшина ругается... Сосед рассказал забавный анекдот, а на обед опять и опять пшенка... Это ведь тоже война.

22 июня утро было ясное солнечное, только после полудня чуть-чуть покрапало. Но с утра хорошо было: вчера повеселились, вечер-то был не выпускной, мы (я и мои дружки) закончили только девятый класс. Но все равно: сидим на излюбленном месте, на скамейке напротив нынешней картинной галереи (тогда здесь был горисполком), и думаем, куда девать два месяца чудесного безделья.

Это прояснилось быстро. На столбе, что напротив здания облвоенкомата, висел репродуктор – здоровенная такая четырехгранная труба. Нам видать издалека, что народ что-то остановился возле. Ну и мы туда. Остальное не нужно и повторять – Молотов говорил, заикаясь, но довольно твердо: «Война».

Ребятишки мы были лихие: Толя Иванов (впоследствии полковник генерального штаба, увы, он уже ушел), Лёва Кочетков (в 1943 пулеметчиком погиб на Украине), Женя Майстрович (зрение минус черт знает сколько, без очков и ложку ко рту не поднесет, тоже уже ушел – был главным технологом на московском заводе электродвигателей), Юра Зубов (под Кенигсбергом в башне танка Т-34 горел, тяжело ранен, но ничего – жив, хоть и не очень здоров, доктор наук, профессор, академик), ну и я. Я не могу о них не сказать. С ними прошла почти вся моя жизнь. Так же, как и с Анной Марковной, однокашницей, женой, вот уже без малого 60 лет разделяющей со мной горести и радости. Ну, да ладно.

Не помню, то ли в этот день, то ли назавтра в ДК имени Дзержинского был открыт призывной пункт. Вот мы и отправились туда (о, святая простота!) и потребовали, чтобы из нас (обязательно всех вместе) создали ... танковый экипаж!!!

Пожилой майор (наверное, из запаса) даже не улыбнулся, только сказал: «Идите, мальчики, еще успеете, навоюетесь!..»

Не сразу, но навоевались.

Но сначала всех школьников старших классов отправили на различные предприятия. Я работал на заводе № 163 – это нынешний «Электроприбор», «Эра». Делали мы хвостовые колеса и костыли для самолетов (это сначала, потом стали собирать и другое). Был я учеником токаря у Феди Фролова, которого вскоре наказал на 10 рублей: когда он ушел на обед, я самовольно обработал специальную гайку (это такое название, а по сути – стальной стакан в натуральную величину). Ну, естественно, я ее «запорол» (ну и нахал же был!).

Занимались мы военной подготовкой, рыли окопы вокруг Пензы – это уже осенью. Потом меня призвали и зачислили кандидатом в училище. Но нужны были всяческие проверки на благонадежность, и лишь в июне 1942 года я отбыл на четыре месяца в Ульяновск, а потом на фронт. Фронт был один и тот же, только названия менял: Брянский, Центральный, Белорусский, одним словом, у Рокоссовского. Если нужны боевые эпизоды, он хорошо о них написал в книге воспоминаний «Солдатский долг» – это подвиг 3-й истребительной противотанковой артиллерийской бригады, стоявшей вмертвую на позиции под знаменитой Ольховкой летом 1943 года, на Курской дуге (об этом упоминает и Жуков в воспоминаниях). Я оказался несколько причастен к этому сражению (нет-нет, не стрелял, а был офицером связи, была такая должность, вроде посыльного: доберись, посмотри своими глазами, вернись и доложи...) Получил медаль «За боевые заслуги», первая награда... Ну, это уже после. А пока в Пензе житие было трудным: голодное и без электричества. Мой отец, Дмитрий Петрович, был начальником медицинской части эвакогоспиталя 1648 – госпиталь располагался в Белинской школе. Начальником госпиталя был милейший человек Александр Иванович Левков, много лет работавший потом главврачом в областной больнице, а комиссаром – Михаил Иванович Инюшкин, тоже милейший человек, кстати, отец нынешнего профессора, доктора наук Н.М. Инюшкина...

Так вот, отцу полагалась ежедневная порция от завтрака, обеда и ужина. Эти только индивидуальные порции без добавок (в жизни отец был честнейший человек) он приносил домой, и так они с мамой питались. Я тогда уже офицер, половину своего жалованья по аттестату отправлял им. А это была капля в море. В Ульяновске на базаре буханка обычного ржаного (уж какой он был ржаной, бог его знает) стоила всего-навсего 400 рублей. Хотите знать, сколько получали перед войной в 1939 году (данные из ма­териалов журнала «Огонек» № 44, 1990 год – уже можно было писать)? Амбулаторный врач (в Москве!) получал 350 рублей в месяц. Учитель – 300, квалифицированный рабочий – 120, офицер Красной Армии около 500. Потом немного прибавили, но не слишком. Моя первая получка ученика-токаря с учетом выработки была аж 100 рублей.

Я думаю, эти незначительные штрихи из тогдашней жизни, право же, намного интереснее и важнее, чем байка про то, «как мы их!..» и т.д.

После Курской битвы истребительные дивизии и бригады переформировали, я оказался не у дела, и направили меня вы только вдумайтесь в полный титул! – в 1-й гвардейский Донской дважды краснознаменный орденов Суворова и Кутузова танковый корпус! Во как! А в нем была 1-я гвардейская мотострелковая бригада, коей командовал генерал Филиппов, Герой Советского Союза. И тоже титул у нее был: гвардейская Калинковичская (город в Белоруссии, который мы освобождали) и тоже многих орденов. И стал я там помощником начальника штаба бригады.

Но неужто я так ничего из войны и не помню? Да нет, почему же. Вот вам один из героических эпизодов.

Бригада стояла в обороне, дело было все там же, в Белоруссии. Ночью пальба затихла, нас должна была сменять пехота. Я вылез из землянки (носившей громкое название «блиндаж»), курить очень хотелось. И воззвал к идущим мимо солдатикам: «Ребята, дайте закурить». В мою протянутую ладонь щедро насыпали махорки. В это время немец дал артналет, неожиданно. Рядом со мной была довольно глубокая яма, я в одно мгновение головой вниз очутился там. И что вы думаете, я выронил махорку? Ни в жисть!


 

  

ВИШНЯКОВА ЛЮДМИЛА АФАНАСЬЕВНА (1922-2003), доцент кафедры отечественной истории

  ПЕРЕЖИВШАЯ БЛОКАДУ

  Авт. А.Г. Иванчина

          Военное лихолетье переломило судьбы значительной части советских людей, изменило их планы на будущее. В полной мере это можно проследить на судьбе Людмилы Афанасьевны Вишняковой.

   

Она родилась в селе Городище Пензенской области в се­мье служащего 29 сентября 1922 года. В 1941 году окончила среднюю школу №2 гор. Выборга Карело-Финской ССР и поступила в Ленинградский юридический институт имени М.И. Калинина, но мечта стать юристом не сбылась. Великая Отечественная война прервала учебу. С сентября 1941 года по февраль 1942 года находилась в блокированном Ленинг­раде. Как и все жители города, Л.А. Вишнякова принимала участие в строительстве оборонительных рубежей, барри­кад и противотанковых препятствий на улицах Ленинграда. В начале сентября город был окружен немецкими войсками, прекратилось сухопутное сообщение с Большой землей, на­чалась 900-дневная блокада. Ухудшилось положение с про­довольственными запасами, была введена карточная систе­ма снабжения продуктами питания. Нормы продовольствия стали снижаться: в ноябре 1941 года рабочие оборонных предприятий получали по 250 грамм хлеба в день, а осталь­ные жители – по 125 грамм, в декабре 1941 года нормы хлеба стали увеличиваться за счет примесей – на 2/3 он состоял из добавок. В городе начались цинга, дистрофия и голод. Ис­сякли запасы топлива, прекратилась подача электроэнергии, вышел из строя водопровод. Возросла продолжительность артиллерийских обстрелов: в ноябре она составляла 9 часов в сутки. За время блокады от голода умерли 641 тысяча жи­телей, десятки тысяч истощенных ленинградцев скончались во время эвакуации. Все ужасы блокады пришлось пережить и Людмиле Афанасьевне.

После прокладки военно-автомобильной «Дороги жиз­ни» зимой 1941 – 1942 годов она была эвакуирована в тя­желом состоянии в село Нижний Шкафт Лунинского райо­на Пензенской области. Поправив здоровье, стала работать сначала заведующей сельской библиотекой, а с сентября 1942 года по апрель 1943 года – учительницей начальных классов и старшей пионервожатой в Николо-Пестровской средней школе Пензенской области. В 1944 году выехала на учебу в Москву, но из-за состояния здоровья, подор­ванного блокадой, продолжить ее не смогла. Поэтому с октября 1944 года по декабрь 1945 года работала в Моск­ве в столовой № 5 в качестве марочницы. В этом же году возвратилась в село Нижний Шкафт и продолжила работу в школе. В 1946 г. поступила на I курс историко-филоло­гического факультета Горьковского государственного уни­верситета. В 1947 г. перевелась на II курс исторического факультета Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова, который окончила в 1951 году. Была направлена на работу в г. Благовещенск, в Амурский областной краеведческий музей в качестве заведующего отделом. В 1954 году стала членом КПСС. С 1954 г. по 1956 г. работала лектором Амурского обкома КПСС.

В 1956 году Л. А. Вишнякова переехала в г. Пензу, работала на заочном отделении в Пензенском педагогическом институ­те, а с сентября 1956 г. по январь 1961 г. – организатором лекции в Пензенском областном обществе «Знание». С 1961 г. по 1964 г. – ассистент кафедры истории КПСС в Пензенском политехническом институте. В 1967 году окончила аспиран­туру МГУ. С августа по ноябрь 1967 года работала старшим преподавателем в Центральной комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ. В 1971 году защитила кандидатскую диссертацию по теме «Идейно-воспитательная работа в комсомоле в годы восстановления народного хозяйства (1921 – 1925 годы)». С 1968 г. по 1987 г. – преподаватель кафедры истории КПСС Пензенского государственного педагогического института. В 1981 году ей присвоено ученое звание доцента. За время ра­боты активно участвовала в общественной жизни института: избиралась секретарем партбюро кафедр общественных наук, была руководителем первичной организации общества «Зна­ние», руководителем семинара пропагандистов Ленинского района г. Пензы, внештатным лектором Пензенского обкома КПСС. Л.А. Вишнякова была высококвалифицированным преподавателем. В процессе преподавания она на собствен­ном жизненном опыте воспитывала у студентов чувство пат­риотизма и гражданственности. Большое внимание уделяла подготовке лекторов из состава студентов, руководила сту­денческим лекторием «Глобус». Несколько лет возглавляла Совет ветеранов института.

За работу по подготовке кадров народного образования в 1979 году была награждена Почетной грамотой Минис­терства просвещения РСФСР и республиканского Комите­та профсоюза работников просвещения высшей школы и научных учреждений РСФСР. Умерла в 2003 году.

 

   ГЛИНКОВА КСЕНИЯ ГАВРИЛОВНА (1915-2006), заместитель декана историко-филологического факультета

   ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В ГОДЫ ВОЙНЫ

 Авт. М.С. Ратушная.

        После окончания 7 классов в 1930 году Ксения Гав­риловна поступила в педагогическое училище. С 1934 по 1941 гг. работала учителем русского языка и литературы неполной средней школы. Она была единственным учи­телем с педагогическим образованием, хотела уехать в Пермь и поступить в педагогический институт, но райком не отпускал, объясняя это нехваткой кадров. Этот вопрос обсуждался два года. Удалось «сбежать» в Пермь только с началом Великой Отечественной войны. Через 3 месяца Ксению Гавриловну назначили на должность директора Дома пионеров. Этот период работы она считала самым интересным и счастливым временем своей жизни.

Однажды в отделе школ Обкома комсомола задумали организовать санаторий для детей, чьи родители сража­лись под Сталинградом и Ленинградом. И организовали. Здесь дети не только лечились и отдыхали, но и выполняли различные полевые работы, а также выступали с концерта­ми перед колхозниками.

Ксения Гавриловна организовала слет пионеров в ко­личестве 500 человек. Для этого даже ездила в Москву, где ходила по министерствам, директорам заводов, которые да­вали деньги, чем ощутимо помогли. В это же время училась на заочном отделении. Несколько раз просилась на фронт, не отпустили. В 1946 г. вернулась в институт на второй курс. Стипендия была очень маленькая. Работала секретарем на литературном факультете, начальником отдела кадров. В 1949 г. окончила институт с отличием и была «Молотовской стипендиаткой». В 1951 г. муж по конкурсу приехал в Пензу на должность проректора ПГПИ. В 1952 г. он скончался, и Ксения Гавриловна осталась одна с 3,5-летней дочерью на руках и трехмесячной беременностью. Работала в институ­те на полставки. Пришлось распродавать даже имущество.

В 1954 г. была назначена на должность проректора по за­очному обучению. В 1958 г. о заочном отделении института вышел приказ Министерства просвещения РСФСР, в котором отмечалась значительная работа Пензенского пединститута по улучшению работы на заочном отделении, такая, как по­вышение качества учебных занятий, оказание систематичес­кой помощи студентам в их учебной работе в межсессионный период, составление для них методических писем, пособий, разработка лекционных курсов по ряду дисциплин; наведе­ние порядка в учете контингента и успеваемости студентов.

С 1961 по 1968 гг. Ксения Гавриловна – старший пре­подаватель кафедры литературы, с 1968 по 1970 гг. – за­меститель декана историко-филологического факультета. Весь этот период была бессменным преподавателем курса детской литературы, который разрабатывала сама при под­держке работников Ленинградского дома детской книги. В 1967 г. занесена в книгу почета ветеранов труда. Награжде­на медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечес­твенной войны 1941-1945 гг.», «За трудовое отличие».

» Последние новости:
24.01.2025 11:27 С Днем Российского Студенчества!
24.01.2025 10:23 Директор Педагогического института им. В.Г. Белинского – Ольга Петровна Сурина, приняла участие в заседании Общественного совета при Министерстве образования Пензенской области
22.01.2025 15:22 Краеведы Педагогического института им. В.Г. Белинского представили новый номер журнала и подвели итоги 2024 года
20.01.2025 15:50 Обучающиеся педагогических классов побывали в Учебно-демонстрационном центре занимательных наук
17.01.2025 11:16 Директор Педагогического института им. В.Г. Белинского - Сурина Ольга Петровна, приняла участие в родительском собрании.
16.01.2025 09:49 25 января - День открытых дверей в Педагогическом институте им. В.Г. Белинского
13.01.2025 09:38 Подведены итоги Х Всероссийской научно-практической конференции «Педагогический институт им. В.Г. Белинского: традиции и инновации»
30.12.2024 20:18 На ФППиСН прошел новогодний праздник для детей!
27.12.2024 12:19 С Новым Годом - 2025!
26.12.2024 08:20 В Педагогическом институте избран новый состав Ученого совета